Японская опера о жизни офицеров подводного флота, балансирующих на грани жизни, смерти и гротеска, стала открытием фестиваля «Родниковое слово».
<p "="">Спектакль «Потеря равновесия» в Архангельске представил санкт-петербургский независимый театральный проект режиссёра Андрея Гогуна. Он поставил его по мотивам рассказов писателя-марининиста, автора «Расстрелять» и «72 метров» Александра Покровского.<p "="">Инсценировку написал драматург и соавтор Гогуна Владимир Силаков, отец которого тоже, как и Покровский — подводник, знал писателя лично. Да и сам драматург не понаслышке знал об этой службе: проходил практику на подлодке. Архангельск увидел «Потерю равновесия», премьера которой состоялась впервые ещё в 2012 году, во второй редакции — посвящённой памяти погибшего инсценировщика.<p "="">На «Родниковом слове» это постановка вызвала ажиотаж: виной тому — квадратный деревянный бассейн с надписью «Дивный» на корме, который стал местом действия и средой обитания для отважных питерских актёров. <p "="">Интересно, что в 2015-м году в Петербурге, на фестивале «Точка доступа: Театр в городе», спектакль игрался в довольно экзотичном пространстве: на режимном объекте — Музее стрит-арта, основанном в бывшем музее слоистых пластиков.
<p "="">По сравнению с ним, камерный зал драмтеатра — площадка куда более традиционная и академичная. Но на ней за счёт контраста выразительное воздействие бассейна только усиливалось: уж больно непривычно он там смотрелся — как слон в посудной лавке. А когда на первые ряды из резервуара летели брызги, внутри рассудочный взрослый, боящийся вымокнуть, спорил с ребёнком, которого так и подмывало нарочно подставиться под струи воды.<p "="">Сюжетная линия спектакля расходится на две параллельные — историю о последних часах жизни подводника, который вспоминает своё детство, маму, братьев и драки с мальчишками, и о списании со службы офицера. Точкой пересечения этих пересекающихся параллельных становится главный герой, или, ситэ, как в японском театре, — капитан третьего ранга, начальник химической службы АПЛ Михайлов.
Исполнитель главной роли — Дмитрий Тимошенко.
<p "="">Его, практически весь спектакль отсидев в бассейне по грудь, сыграл актёр Дмитрий Тимошенко: без надрыва, без декломации, очень просто — ну, не станет же моряк-подводник заламывать руки! Он по-самурайски спокоен, но не холоден: образ, который создал актёр, — живой, тёплый. Его Михайлов не может не любить флот, как не может не любить себя. Он десять лет там прослужил — почти полжизни. Но там он задыхается. Недаром, когда герой впервые вплывает в бассейн-сцену, он долго, муторно и мучительно стягивает с себя водолазный костюм: воздуху, воздуху!
<p "="">Спектакль поставлен в необычном жанре «японской оперы». С самого начала спектакля становится понятно, что это словосочетание на афише — не метафора и уж точно не маркетинговый трюк: режиссёр следует избранному жанру неукоснительно. Действие состоит из чередующихся речетативов и арий, происходит на фоне японской чёрно-белой графической картины тушью, а его участники — подводники, — словно по кодексу Бусидо, живут, сознавая, что могут умереть в любой момент.
<p "="">Постоянными спутниками главного героя становится хор невозмутимых, строгих подводников в белом гриме с чёрным кантом, который, словно маска, покрывает лица. Гриму не скрыть каменных лиц, с которыми хористы на мотив припева песенки из диснеевского «Винни-Пуха» поют про умершего сослуживца Мишку. С такими же серьёзными минами поют они и о совершенно, казалось бы, жутких вещах: когда гроб погибшему товарищу оказывается мал, предлагают кусочек отпилить или растворить. Подлодка — это грубый мужской мир, основанный на уставе, здесь не до сантиментов. <p "="">В этой строгости и будничности — не цинизм, а привычка, ответная реакция. Привычка и приспособленность к творящемуся вокруг абсурду: принужденности постоянно врать или оправдываться, и даже оправдываясь, врать, подчиняться нелепым приказам, молчать в ответ на оскорбления старших по званию и водить на привязи бабочку, чтобы списаться.
<p "="">Все шутки о флотском быте, абсурдные, гротескные, но такие реалистичные, публика считывала на раз. И, конечно, не потому, что в зале были сплошь подводники и военные моряки: просто мы все порой, вне зависимости от профессии и должностных обязанностей, оказываемся в театре абсурда, из которого, как с подводной лодки, не сбежать, теряем равновесие. И восстановить его позволяет беспощадный и способный всё пережить юмор.
